В одном из петербургских отделений «Сбербанка» один из сотрудников «Прочтения»,
ИЗРЯДНО ЗАСКУЧАВ В ОЧЕРЕДИ ЗА ДЕНЬГАМИ
(забытое ощущение!), случайно наткнулся на пару листочков, заполненных, видимо, таким же скучающим очередником. Первый вы видите перед собой, а на втором в графе «Прошу выдать со вклада» стояли слова: «Мои золотые слитки». Публикуем для смеха, без намеков.
В хорватском городе Славонски хакеры взломали компьютерный центр местной мэрии. Получили, в частности, доступ к большой видеопанели на центральной улице. Запустили туда порно-фильм. Решение банальное, но все равно остроумное. Смешно: идешь по Славонски, а на уличном экране вдруг начинается веселуха. И обывателям потеха, и город прославился.
Я все жду, когда научатся подменять сигнал телеэфира. Например, выходит какой-нибудь Барак Обама и начинает не с «братья и сестры», а сразу: «Мы, чернокожие хозяева Америки, Завтра же начнем вешать белых собак!»
Просто, в шутку! Так можно поступить и с комментатором на матче «Зенита». Чтобы вместо вялого: «Погребняк, к величайшему сожалению, не попал с метра в пустые ворота», услышать то, что все мы думаем.
В журнале «Матадор» я работал не со дня основания — но почти со дня, присоединившись к К. Л. Эрнсту и компании
Мемуары, впрочем, подождут. У меня на «антресолях» хранится гора номеров журнала, которые, возможно, я подробно перечту на пенсии, неуклюже мастурбируя на фотосессию группы «Пепси». Пока же я о «Матадоре» вспоминал не часто и искренне удивился, обнаружив, что очень много людей вокруг помнят его и любят, причем в последние месяцы частотность всполохов этой приятной памяти резко увеличилась.
Думаю, дело в том, что носится в воздухе потребность в «неформатной» прессе. Нулевые годы изрядно засушили медиа-рынок. Процесс шел с двух сторон. Власть, перевозбужденная собственной «вертикалью», сушила по политической линии. Капитализм — по коммерческой. Денег много, рекламных потоков тоже; чтобы их освоить, достаточно грамотно делать издание понятное, сегментированное, четко позиционированное. Эстетические игры в этом деле могут помешать так же, как и политические. Проще всего вообще множить устоявшиеся западные бренды: сотрудник рекламного отдела любого панасоника знает, что по всему миру принято давать рекламу его фирмы
Жизнь, однако, идет, президент у нас новый, в мире забураниваются загадочные процессы. Лучше ли будет, хуже ли, как именно лучше или хуже, пока совершенно не ясно. Ясно, однако, что перемены грядут изрядные. Вот и пошли буквально в последний год расти новые сетевые и бумажные издания, нащупывающие свежие зоны, неосвоенного читателя — вплоть до идей такого читателя сформировать. Потому и опыт «Матадора», как издания принципиально неформатного и инновационного, может оказаться востребованным.
Четыре матадоровых года — серьезный срок для журнала, не считающего главной задачей рыночный успех любой ценой. Для Константина Эрнста, первого «руководителя проекта», на первом месте стоял «высокий эстетизм». Второй, Илья Цинцеппер, жаждал привнести в издание элементы рыночной регулярности (что он позже успешно осуществил в издательском доме «Афиша»), но от соблазна «двигать искусство» отказаться еще не мог. Третий, Рем Хасиев, и вовсе был озабочен, прежде всего, авангардным внешним видом, который был призван оттенять максимально необычные тексты и темы (вроде спецпроекта
Поначалу, по степени свободы и напору творческих струй, с ним можно было сравнить «ОМ» и «Птюч», но, в общем, матадоровской степени отвязности они не достигали. И задачи такой перед собой не ставили, а стремились жить и приумножаться, сочетая творчество с заработком. Со временем они превратились в нечто вроде «Ровесников» и «Смен», за что большой им респект: не частая и красивая победа независимой российской журналистики. Но все же — не то.
Из других попыток «странных» глянцевых журналов вспоминаются питерский «Красный» и московский «Факел» — их ныне тоже не существует. Украинский «Шо» жив, но преуспевает не слишком. Самый родственный «Матадору» проект — французский Jalouze — приходил в Россию, но продержался не дольше нашего.
Я это все не в порядке нытья: дескать, публика дура, а рекламодатель — мудак. Публика разная, и неформатной-креативной всегда меньше. Рекламодатель, естественно, озабочен эффективностью рекламы, а не поддержкой чужих экспериментов. За счастье заниматься творчеством нужно расплачиваться, в том числе, скромными заработками. Инновационные проекты оплодотворяют регулярные, авангардные идеи постепенно становятся банальностью, и это нормально.
Но, затевая нечто несусветное, нужно быть готовым к поражению)))
В Москве Верховный суд нашей Федерации отменил два пункта в «Инструкции по проведению медицинского освидетельствования на состояние опьянения лица, которое управляет транспортным средством». На их основании врачи имели право признавать водителя нетрезвым даже в том случае, если в его крови не были обнаружены вещества, вызывающие опьянение. То есть, когда «клиент» типа кажется пьяным, в графе писали: «опьянение неустановленным веществом». Новость на первый взгляд вроде бы хорошая. Но если вдуматься, здесь спокойно может скрываться другая лазейка для гаишника.
В Лондоне на 30 автобусах появится надпись: «Бога нет. Расслабься и получай удовольствие».
Купить автобусные бока и прорекламировать на них свои шутливые воззрения решила группа энтузиастов во главе с журналисткой по фамилии Шэрайн. Собрали через интернет (там народу много, на любую идею кто-нибудь да поведется) нужное количество фунтов и стерлингов — и вперед. Профессор Дейкинс — один из энтузиастов — уверен, что, увидав сенсационный баннер, люди «начнут размышлять», а размышление, по его мнению, «яд для религии».
Бога, может быть, и нет. Гагарин же летал и ничего не видел. С другой стороны, Бог мог спрятаться, не показываться: много чести. В общем, вопрос существования Бога — дискуссионный. Зато на тему «Являются или нет идиотиками организаторы акции» дискутировать точно не приходится.
P. S. Ричард Докинз, автор книги «Бог как иллюзия», идиотиком не является. Очень эрудированный мужчина. Правда, скрупулезное начетническое разоблачение всех по порядку доказательств бытия Божьего отдает этаким местечковым мишеберлиозианством, но пишет чел весело, знает много и пером владеет.
Этическое основание таких исканий понятно: наука будто бы способна добыть истину и обязана ее донести («А все-таки она вертится!») вне зависимости от внешних обстоятельств.
Внешние обстоятельства известны: багровое обострение религиозных конфликтов. На вопрос «Что такое нынешние богоборческие выпады?» ответить не так-то просто. Благородная борьба за светскую цивилизацию? Или красная дорожка из христианских знамен под ногами мусульман? Мусульмане книжку Докинза все равно читать не станут, а сочинителя одобрят:
«АФТАР АКБАР, пишы исчо. Вашива бога нет».
Бельгиец Филип Дюжарден лепит в фотошопе прелестные коллажи: перемешивает фрагменты красивых и посредственных архитектурных сооружений, делая их то еще прекраснее, то еще уродливее. В чем, конечно, и проявляется в полный рост блеск и нищета фотошопа:
в реальности дом-то слабо деконструировать (это, кстати, и называется деконструкцией: разобрать и собрать заново). Ни один, скажем, порядочный джинн из «1001-й ночи» такого бы себе не позволил.
Ричард Докинз (1941) — британский ученый-этолог, страстный сторонник теории Дарвина и лауреат литературных и научных премий, завзятый атеист и материалист.
В названии книги — «Бог как иллюзия» — я не имею в виду бога Эйнштейна и бога других упомянутых в предыдущем разделе выдающихся ученых. Именно поэтому нужно было поговорить об эйнштейновской религии в первую очередь, чтобы дальше ее не касаться: известно, что этот вопрос частенько запутывает дискуссии. В следующих главах я буду говорить только о сверхъ-естественных богах, из которых большинству моих читателей наиболее известен Яхве, бог Ветхого Завета. Мы поговорим о нем подробнее чуть ниже. Но, прежде чем закончить вступительную главу, необходимо коснуться еще одного вопроса, без обсуждения которого может спутаться идея всей книги. На этот раз я говорю о хороших манерах. Возможно, религиозных читателей обидят мои высказывания; возможно, им покажется, что я испытываю недостаточно уважения к их личным верованиям (либо к верованиям других). Было бы жаль, если бы такая обида помешала им дочитать книгу до конца, поэтому я хочу обсудить этот вопрос здесь, в самом начале.
Широко бытует принятое в нашем обществе почти всеми, включая неверующих людей, мнение, что религиозные верования особенно легко оскорбить и поэтому их нужно окружать исключительно деликатным обращением, на порядок превышающим традиционное уважение, которое любой человек должен выказывать окружающим. Незадолго до смерти Дуглас Адамс так хорошо сказал об этом в импровизированном выступлении, что не могу удержаться, чтобы не повторить здесь его слова:
Сущность религии… заключается в наборе идей, называемых священными, заветными и тому подобное. При этом имеют в виду следующее: «Вот идея или мнение, и про них нельзя говорить ничего плохого — нельзя, и точка». — «Почему нельзя?» — «Потому что!» Если
Почему мы имеем полное право поддерживать лейбористов или консерваторов, республиканцев или демократов, ту или иную экономическую модель, «Макинтош» или «Виндоуз» — но иметь собственное мнение о возникновении Вселенной, о том, кто ее создал… нельзя, это священно?.. У нас уже вошло в привычку не бросать вызов религиозным идеям, но смотрите, какой поднялся переполох, когда Ричард это сделал! Все просто разъярились, потому что такие вещи говорить не положено. Но, глядя на вещи трезво, нет иных причин не делать этого, кроме устоявшейся привычки не обсуждать эти идеи так же открыто, как и все остальные.
Вот вам конкретный пример чрезмерного почтения, проявляемого обществом в отношении религиозных верований. В военное время самым простым способом отказаться от исполнения воинской повинности по убеждениям является ссылка на религиозные убеждения. Будь вы выдающийся философ-моралист, напиши блестящую докторскую об ужасах войны, вам придется-таки попотеть, убеждая призывную комиссию, что вы не можете держать в руках оружие по этическим соображениям. Но стоит заикнуться о том, что один или оба ваших родителя были квакерами, — и все сойдет без сучка без задоринки, как бы косноязычны и неграмотны вы ни были в теории пацифизма или даже того же квакерства.
На противоположном от пацифизма конце спектра находится малодушное нежелание давать религиозные обозначения враждующим сторонам. В Северной Ирландии католиков и протестантов именуют вместо этого соответственно националистами и лоялистами. Термин «религии» заменили малозначащим «группировки», как, например, в выражении «война между группировками». В результате англо-американского вторжения в Ирак в 2003 году разгорелась межрелигиозная гражданская война между сторонниками суннитской и шиитской ветвей мусульманства. Налицо бесспорно религиозный конфликт, однако в редакционной статье (и ее заголовке) газеты «Индепендент» от 20 мая 2006 года он описан как «этническая чистка». «Этнический» в данном контексте — очередное сглаживание. То, что происходит в Ираке, — это религиозная чистка. Первоначальное употребление выражения «этническая чистка» в бывшей Югославии также можно считать эвфемизмом религиозного конфликта между православными сербами, католиками-хорватами и мусульманами-боснийцами.
Я уже раньше говорил о привилегиях, предоставляемых религии во время общественных обсуждений этических вопросов в средствах массовой информации и в правительстве.
Вот еще один пример странного потакания религии. Когда начинается дискуссия по спорным с моральной точки зрения сексуальным или репродуктивным вопросам, можете не сомневаться, что в состав влиятельных комитетов, в дискуссионные панели радио- и телепередач непременно будут включены несколько религиозных лидеров различных вероисповеданий. Я не предлагаю подвергать взгляды этих людей цензуре. Но почему в нашем обществе принято обращаться именно к ним, будто они обладают специальными познаниями в этих вопросах, сравнимыми, например, с профессиональными знаниями философа-моралиста, юриста по семейным вопросам или врача?
Вот еще один пример странного потакания религии. 21 февраля 2006 года Верховный суд США постановил освободить церковь в штате Нью-Мехико от закона, распространяющегося на всех остальных, который запрещает употребление галлюциногенных наркотиков. Ревностные последователи церкви Centro Espirita Beneficiente Uniao do Vegetal верят, что могут общаться с богом, только употребляя чай под названием оаска, содержащий запрещенный галлюциногенный наркотик диметилтриптамин. Обратите внимание: достаточно того, что они верят тому, что наркотик помогает им стать ближе к богу. Они не обязаны представлять доказательства. С другой стороны, имеется множество доказательств того, что марихуана уменьшает тошноту и негативные симптомы, испытываемые раковыми больными во время курса химиотерапии. Тем не менее Верховный суд в 2005 году постановил, что любой пациент, использующий марихуану в медицинских целях, может подвергнуться преследованию со стороны федеральных властей (даже в тех нескольких штатах, где специфическое использование марихуаны разрешено). Как всегда, религия является козырной картой. Представьте себе общество любителей искусства, которое обращается в суд с заявлением о своей «вере» в то, что для лучшего понимания картин импрессионистов или сюрреалистов им необходимы галлюциногенные наркотики. Когда же церковь делает подобный запрос, ее поддерживает Верховный суд страны. Таким почтением окружены культовые проявления.
Семнадцать лет назад журнал «Новый политик» попросил меня выступить совместно с другими 36 писателями и художниками в поддержку выдающегося писателя Салмана Рушди, которому в то время был вынесен смертный приговор за написание романа. Возмутившись «симпатией», выказываемой христианскими лидерами и даже некоторыми светскими законодателями умов по поводу «обиды» и «оскорбления», нанесенных мусульманам, я провел следующую параллель:
Если бы сторонники расовой сегрегации были поумнее, они бы заявили — насколько мне известно, не кривя при этом душой, — что смешение рас противоречит их религии. Большая часть оппозиции тут же почтительно удалилась бы на цыпочках. И не нужно заявлять, что это несправедливое сравнение, потому что и у расовой сегрегации нет рационального обоснования. Аналогично этому главным постулатом религиозной веры, силой ее и вящей славой служит то, что от нее не требуется рационального обоснования. Остальным нам приходится отстаивать свои убеждения. Но попроси верующего обосновать его веру — и тебя обвинят в посягательстве на «свободу совести».
Тогда я не знал, что очень сходное событие случится уже в XXI веке. В газете «Лос-Анджелес таймс» (10 апреля 2006 года) рассказывалось, что в студенческих городках США многочисленные христианские группы подают в суд на свои университеты за то, что те внедряют правила, запрещающие дискриминацию, в том числе оскорбление и нападение на представителей сексуальных меньшинств. Вот типичный пример: в 2004 году Джеймс Никсон, двенадцатилетний подросток из штата Огайо, выиграл в суде право носить в школу футболку с надписью «Гомосексуализм — грех, ислам — ложь, аборт — убийство. Двух мнений быть не может». Школьные власти запретили ему появляться в классе в этой футболке, и родители подали на школу в суд. Позицию родителей еще можно было бы
Поддерживая волну аналогичных христианских судебных процессов, затеянных с целью утверждения религии в качестве легального оправдания дискриминации против гомосексуалистов и других групп, преподобный Рик Скарборо назвал их борьбой за гражданские права XXI века: «Христиане выступают за право быть христианами». Повторю еще раз: если бы эти люди выступали за свободу слова, можно было бы, пусть и с оговорками, им симпатизировать. Но речь не о том. Встречный судебный процесс в защиту дискриминации гомосексуалистов ведется якобы против нарушения религиозных прав! И очевидно, что закон с этим согласен. Вам не позволят заявить: «Запрещая мне оскорблять гомосексуалистов, вы ущемляете мои права». Но вы выиграете, если скажете: «Вы ущемляете мою свободу вероисповедания». А в чем, если задуматься, разница? Опять религия берет верх.
Я закончу главу рассмотрением конкретного примера, наглядно демонстрирующего преувеличенное, вплоть до попирания обычного уважения к человеку, почтение общества к религии. Это случилось в феврале 2006 года — глупейший эпизод, попеременно превращающийся то в комедию, то в трагедию. В сентябре 2005 года датская газета «Юлландс постен» напечатала двенадцать карикатур, изображающих пророка Мухаммеда. В течение трех следующих месяцев небольшая группа проживающих в Дании мусульман, возглавляемая двумя получившими там убежище имамами, настойчиво и умело разжигала негодование в странах мусульманского мира. В конце года злонамеренные изгнанники отправились из Дании в Египет с папкой, содержание которой скопировали и распространили в мусульманских странах, включая, что немаловажно, Индонезию. В папке были фальсифицированные документы о якобы несправедливом обращении с мусульманами в Дании и намеренная ложь о том, что «Юлландс постен» является рупором правительства. В ней также было двенадцать карикатур, к которым — отметим важную деталь — имамы присоединили еще три изображения неизвестного происхождения, не имеющих абсолютно никакого отношения к Дании. В отличие от первых двенадцати, эти добавочные картинки были действительно оскорбительными — или были бы, если бы на них, как утверждали рьяные агитаторы, изображался пророк Мухаммед. Самой отвратительной из трех была даже не карикатура, а ксерокопия фотографии бородатого мужчины с карнавальным свиным пятачком. Впоследствии выяснилось, что на этой сделанной агентством Ассошиэйтед Пресс фотографии изображался француз — участник состязания по поросячьему визгу на одной из деревенских ярмарок во Франции. Никакого отношения ни к пророку Мухаммеду, ни к исламу, ни к Дании фотография не имела. Но, предпринимая пропагандистскую поездку в Египет, мусульманские активисты представили документы так, чтобы намекнуть на все указанные связи… с легко предсказуемыми результатами.
Через пять месяцев после публикации двенадцати карикатур тщательно спланированная «обида» и «оскорбление» вызвали взрыв ярости. Демонстранты в Пакистане и Индонезии жгли датские флаги (интересно, где они их взяли?), раздавались истеричные требования извинений от датского правительства. (Извинений за что? Датчане не рисовали карикатур и не публиковали их. Просто они живут в стране со свободной прессой, и, возможно, гражданам многих мусульманских стран трудно это понять.) Норвежские, немецкие, французские и даже американские (но, заметьте, не английские) газеты перепечатали карикатуры в знак солидарности с «Юлландс постен», что только подлило масла в огонь. Начались погромы посольств и представительств, бойкот датских товаров, угрозы физической расправы с гражданами Дании и представителями Запада в целом; в Пакистане жгли христианские церкви, не имеющие никаких связей с Данией или Европой. Во время нападения и поджога ливийскими демонстрантами итальянского консульства в Бенгази было убито девять человек. Как писала Джермейн Грир, больше всего эта публика любит заварушки и знает в них толк.
За голову «датского карикатуриста» пакистанский имам назначил цену в 1 миллион долларов США —
После описанных событий журналист Эндрю Мюллер взял интервью у ведущего «умеренного» британского мусульманина, сэра Икбала Сакрани. Возможно, по меркам современного ислама он и является умеренным, но в репортаже Эндрю Мюллера тем не менее поражает замечание, сделанное Сакрани по поводу вынесенного Салману Рушди за написание книги смертного приговора: «Пожалуй, смерть для него — слишком легкое наказание». Эта фраза постыдным образом отличает позицию говорящего от твердых взглядов его мужественного предшественника на посту «самого влиятельного британского мусульманина», покойного доктора Заки Бадави, предложившего Салману Рушди убежище в своем доме. Сакрани сказал Мюллеру, что очень обеспокоен датскими карикатурами. Мюллер тоже был обеспокоен, но по другой причине: «Меня беспокоит то, что непристойная, выходящая за рамки разумного реакция на несмешные рисунки в неизвестной скандинавской газете заставит людей поверить, что… ислам и Запад разделяет непреодолимая пропасть». Сакрани же выражал свое одобрение британским газетам, не перепечатавшим карикатуры, на что Мюллер осторожно выразил разделяемое всей нацией подозрение, что это было сделано «не столько из уважения к чувствам мусульман, сколько из желания уберечь оконные стекла».
Сакрани объяснил, что «личность пророка, да будет мир ему, почитается в мусульманском мире исключительно высоко; любовь и почтение к нему трудно выразить словами. Они превышают любовь к родителям, к супругам, к детям. Это часть веры. Также в исламе существует запрет на изображение пророка». Но это, по замечанию Мюллера, подразумевает, что:
Ценности ислама должны главенствовать над ценностями остальных — и последователи ислама именно так и полагают, аналогично тому, как сторонники любой другой религии верят, что только им известен истинный путь, свет и правда. Если людям хочется любить жившего в VII веке проповедника больше, чем собственные семьи, это их дело, но другим вовсе не обязательно принимать это всерьез…
Беда только в том, что, если вы не принимаете это всерьез и не ведете себя соответствующим образом, вам угрожают физической расправой в масштабе, которого ни одна из религий не знала со времен Средневековья. Остается удивляться, зачем нужно подобное насилие, учитывая, как пишет Мюллер, что «если ваши клоуны хоть
Многие заметили контраст между истерической «обидой», выказанной мусульманами, и готовностью, с какой арабские средства массовой информации печатают стереотипные антиеврейские карикатуры. На проводимой в Пакистане демонстрации против датских рисунков было сделано фото женщины в черной парандже, несущей плакат с надписью «Боже, благослови Гитлера».
В ответ на весь этот нелепый скандал порядочные либеральные газеты осудили насилие, сделали дежурные заявления о свободе слова и в то же время выразили «уважение» и «симпатию» глубокой «обиде» и «страданиям», причиненным мусульманам. Эти «обида» и «страдания», не забывайте, не были болью или насилием, причиненными какому-либо человеку; всего лишь несколько капель чернил в газете, о которой никто за пределами Дании и не услышал бы, если бы не преднамеренная кампания подстрекательства к насилию.
Я не сторонник оскорбления или причинения страданий ради страданий. Но меня поражает и удивляет непропорционально привилегированное положение религии в наших, во всех других отношениях светских, обществах. Политикам всех мастей приходится мириться с неуважительными изображениями собственных физиономий, и никто не устраивает по этому поводу погромов. Так что же особенное заключено в религии, что мы отдаем ей такое необычно почтительное уважение? Как сказал Г. Л. Менкен: «Мы должны уважать религию ближнего, но только таким же образом и настолько же, насколько мы уважаем его мнение о том, что его жена — красавица, а его дети — вундеркинды».
Продемонстрировав, как религиям достается непомерное, заранее обеспеченное уважение, я хочу в этой связи пообещать следующее касательно моей книги. Я не буду стараться никого намеренно оскорбить, но и не собираюсь надевать белые перчатки и выказывать более почтения религии, чем сделал бы это в отношении любых других предметов исследования.
Все любят получать подарки. Они, понятное дело, бывают разные — оригинальные и банальные, портрет супруги в золотой рамке, фарфоровая фигурка, изображающая очередное животное, которая непременно принесет удачу в наступающем году, или же ежевичного цвета галстук от любимой тещи… Возникает вполне естественный вопрос: что со всем этим добром делать? Правда, бывают подарки и удачные, например кулинарная книга. И не какая-нибудь, а имеющая непосредственное отношение к предстоящим праздникам: «Рецепты из Библии». Книга с таким названием недавно вышла в Германии
Больше всего кухня тех времен походила на современную арабскую: пресные лепешки, много бобов и чечевицы, вареная рыба, или же жаренная на жаровне, и мясо – исключительно баранина, иногда дичь. И очень много овощей (помидоров, лука, баклажанов) и фруктов (прежде всего – фиников и абрикосов), которые в сушеном виде порою заменяли все остальные продукты.
«Мы выбрали из Библии эпизоды, связанные с приемом пищи и возлияниями», – рассказывают журналисты и повара-любители Йоахим Хатт и Гельмут Кляйн. «Опираясь на знания древней кухни, мы составили рецепты, соответствующие вкусовым привычкам современного человека и продуктам, которые он может купить в магазине».
Пролистнем «адамово яблоко» с корицей и суп, который, по мнению авторов, могли есть пастухи Каин и Авель, – густую похлебку из баранины, овощей и оливок и сегодня готовят крестьяне на Ближнем Востоке.
Более фундаментальные сведения дошли до нас о том, что ели в доме праотца Авраама – скажем, когда ему у дубравы Мамре явился Господь, сообщивший, что у престарелой Сарры в следующем году родится сын:
И поспешил Авраам в шатер к Сарре и сказал: поскорее замеси три саты лучшей муки и сделай пресные хлебы.
И побежал Авраам к стаду, и взял теленка нежного и хорошего, и дал отроку, и тот поспешил приготовить его.
Итак: для приготовления «телятины а-ля Авраам» требуется 800 граммов мяса, 200 граммов дыни, мука, лук и белое вино. Предварительно обжаренное мясо тушится семь-восемь минут в винно-луковом соусе, незадолго до его готовности добавляются брынза и порезанная кубиками дыня. Известно, что в библейские времена широко практиковался именно такой способ приготовления мяса: часто большой кусок обжаривался целиком, а затем от него отрезались ломти, которые доводились до кондиции в каком-нибудь, как бы сказали сегодня, соусе. Продиктован такой способ обращения с мясом был весьма прозаическими соображениями: с холодильниками в те времена существовали известные сложности, а термическая обработка обеспечивала более длительную сохранность продукта. Другим способом консервации было маринование – отсюда и пошли знаменитые шашлыки.
Как известно, именно с Востока в Европу пришли специи. В Библии неоднократно упоминаются такие приправы, как шафран, корица, гвоздика, перец, чабрец, тмин, кориандр и тимьян. Вместе с чесноком и солью, вином или винным уксусом, лимонным соком или медом их смеси использовались для маринования мяса.
Не слишком ли много чревоугодия, пусть и на «богоугодной» почве?
«Каждый, кто занимался историей веры и Библией, знает, что еда рассматривалась как акт восхваления Всевышнего», – защищает свое детище Йоахим Хатт. «Пища, которую дает Господь, должна быть вкусно приготовлена и с наслаждением принята».
При таком обилии вкусной и безусловно здоровой пищи нельзя не подумать о том, чем ее запивать. Тут приходит на ум имя первого винодела человечества – Ноя:
Ной начал возделывать землю и насадил виноградник;
и выпил он вина, и опьянел, и [лежал] обнаженным в шатре своем.
Что, однако, не нанесло существенного ущерба его здоровью – жил Ной после потопа, как говорится в Библии, еще «триста пятьдесят лет. Всех же дней Ноевых было девятьсот пятьдесят лет, и он умер».
В книге Йоахима Хатта и Гельмута Кляйна предлагаются рецепты легких напитков из вина с фруктовыми соками.
Но особенно удачными авторы считают свои «Иисус-бургеры» – это пресные лепешки со свежим творожным сыром, овощами и рыбой без кетчупа и майонеза.
Из Нового Завета почерпнут еще один рецепт – «кус-кус Иуды».
Как известно, Иуда исчез с тайной вечери еще до начала основной трапезы, после своего знаменитого поцелуя. Авторы предполагают, что он пошел есть перловую кашу с бараниной.
В заключении своего кулинарно-религиозного изделия создатели книги горячо призывают читателей к одной из главных христианских добродетелей – воздержанию. Для них самих работа над рецептами райского яблочного пирога, соломонова багета и жареных «цыплят а-ля Бацеба» не прошла даром – за год трудолюбивые авторы поправились один на восемь, другой – на все десять килограммов.
Книга забавная, любопытная, но начать надо с печального. Волею судьбы она стала последней, которую успел подготовить Николай Горелов. Талантливейший историк-медиевист, недавно защитивший докторскую диссертацию, скоропостижно скончался в январе 2008 г. в возрасте 34 лет. Он выпустил в «Азбуке» более 20 книг, так или иначе связанных со Средневековьем: переводил с древних и новых языков, издавал Борхеса, Толкина, книги о колдовстве и ведовстве, о некромантах, чудовищах, вымышленных царствах и длинноволосых королях, — и вот теперь о кухне. Большая часть энциклопедии составлена из сохранившихся кулинарных рецептов — от единственной дошедшей до нас античной книги (Апиций) до позднего Средневековья (вплоть до изобретения салфетки в XIV в.). Средневековые повара — одновременно ведуны и лекари, они не только советуют, как набить брюхо, но и учат, как сохранить здоровье: «Есть зайца полезно при дизентерии, а жир, смешанный с перцем, — при ушных болезнях»; «Гвоздика особенно хороша при остром расстройстве желудка»; «Корень сельдерея помогает против ядов». Здоровье духовное тоже важно: обязательно помолись перед едой, а то проглотишь дьявола и придется звать экзорциста. Но все же если готовить по этой книге, здоровье сохранишь навряд ли. Пища жирная, острая, пряная, соусы густые, в похлебке ложка стоит, основа всего — мясо: жареное, тушеное, в шкуре и перьях, свиное, лягушачье, глупое, разноцветное. Экзотика в содержании (страусы, цапли, павлины, лебеди, да еще одетые обратно в перья) и названиях («Драконья кровь», «Голова турка», «Хвост клячи»), а рядом — в разделе «Изысканные блюда» — молочная каша. В общем, поневоле вспомнишь: «Икра заморская, баклажанная».
Читаю иногда переводную литературу, и всегда меня
Справедливости ради, отмечу, что и западные переводчики тоже не слишком жалуют нашу кухню своими глубокими познаниями. В качестве примера приведу забавный отрывок из прекрасной книги «Русская кухня в изгнании», написанной
П. Вайлем и А. Генисом:
«Чтобы описать все бесчисленные преступления Запада по отношению к нашей кухне, нужно составить целый справочник. И он уже составлен. Солидное американское издательство „Саймон и Шустер“ выпустило в свет „Международный гастрономический путеводитель“, который призван объяснить особенности кулинарии всех стран мира…
Путеводитель перечисляет перлы русской кухни, которые „чаще всего встречаются в меню ресторанов“. И вот что мы нашли в этом меню: „черные оливи, клуковый суп, креветкий суп, малекий суп, суп-холодец, грыбной суп, угорь в вино, грузинский плоф, индушка с каштанами, чакапули, вареные картошки в сметане, спинат с орехами, тянушки“». (К несчастью издательства, автор дает все названия
Мы абсолютно уверены, что скорые на расправу советские власти посадили бы на кол директора ресторана с таким меню. И мы, в данном, конкретном случае, абсолютно солидарны с советской властью«.
Хорошей иллюстрацией к написанному может служить серия новелл Рекса Стаута о сыщике Ниро Вульфе. Приведу несколько показательных примеров. Вот история, которая назывется «Острие копья» (Fer-de-Lance, 1934). Читаем в переводе издательской фирмы
«На этот раз приступ хандры оказался затяжным —
длился он целых три дня. Я нашел Вульфа на кухне, где он, сидя за маленьким столиком,
за которым я обычно завтракаю, пил пиво. На столе стояли три пустые бутылки. Сам Вульф доказывал Фрицу, сколь кощунственно подавать анчоусы под томатным соусом. Я постоял немного, прислушиваясь к спору, а затем, не промолвив ни слова, ушел в свою комнату и, достав бутылку хлебной водки, налил себе рюмку».
Вот ее правильный перевод:
«У Вульфа был очередной рецидив апатии. Один из худших — длился он целых три дня. Вернувшись
Очевидно, предмет спора настолько озадачил переводчиков, что шнит-лук (chives) и тарталетки с помидорами (tomato tarts) в приведенном выше случае были
вообще выброшены из текста. Видимо, предугадавший возможную путаницу Арчи, не промолвив не слова (что уж тут и говорить!), совершенно справедливо поплелся к себе пить «хлебную водку» (!), под которой на самом деле скрывается любимое им ржаное виски (rye). Довольно распространенный в США вид виски, производят его из зерен ржи или из зерновой смеси и обычно выдерживают в старых (повторно используемых) дубовых обожженных бочках.
Убил меня переводчик новеллы «Снова убивать» (To Kill Again, 1936). Наберитесь терпения и прочтите отрывок:
«Вульф посмотрел на часы — они показывали десять минут восьмого. Он вызвал Фрица, откинулся на спинку кресла и вздохнул.
— Фриц.
— Да, сэр?
— У нас беда. Мы не сможем поужинать в обычное время. Вернее, мы вообще не сможем поужинать. Только перекусить.
У тебя сегодня телячьи отбивные с итальянским соусом?
— Да, сэр.
Вульф снова тяжело вздохнул.
— Придется порезать их на кусочки и разделить на пять человек. Если еще есть бульон, то должно хватить. Открой банку венгерских шпротов, фруктов достаточно? Все это, конечно, ужасно, но ничего не поделаешь. Постарайся как-нибудь выкрутиться.
— Соус сегодня на редкость удачный, мистер Вульф. Остальным я мог бы открыть банку куриного мяса с грибами.
— Нет, черт возьми! Я не могу делать для себя исключение. Страдать так страдать. Все. Принеси пива…
Я взялся за телефон, а Вульф посмотрел на Клару Фокс и сказал, что желающие могут помыть руки.
— Ужин будет готов через пять минут.
— Мы можем обойтись и без ужина. Или пойти где-нибудь перекусить.
— Черт побери! — взорвался Вульф. — Вы что, верблюды или медведи в спячке?
Клара Фокс поднялась и пошла в гостиную звать остальных…
Вульф разыгрывал роль гостеприимного хозяина: попросил Фрица принести мужчинам виски, а женщинам вина и даже
Не будем слишком строги к переводчику. В принципе, говяжью вырезку (filets of beef) можно назвать «телячьей отбивной», хотя и с некоторой натяжкой… То же касается и «итальянского» соуса (в тексте: sauce Abano). Соус Абано действительно имеет отношение к Италии, так как назван в честь старейшего минерального курорта Европы, расположенного совсем неподалеку от Падуи. Здесь на термальных водах в свое время отдыхали Петрарка, Моцарт, император Франц-Иосиф и многие другие знаменитости…
Однако не стоило переводить Hungarian petits poissons как «венгерские шпроты» — не имеющая выхода к Балтийскому морю Венгрия никогда не славилась своими «шпротами». Единственное, что вспомнилось по этому поводу, — байка о том, что режиссера Владимира Венгерова на Ленфильме за глаза называли «Шпрот», видимо, за его особое пристрастие к шпротам… Переводчик просто разбил фразу Вульфа пополам: на английское Hungarian (венгерский) и французское petits poissons (маленькие рыбки). Вроде бы и вправду — «венгерские шпроты», ну, на худой конец, — «венгерские анчоусы»… На наш взгляд, в этом месте Стаут и сам ошибся… Вульф явно попросил Фрица открыть банку венгерского мозгового зеленого горошка — Hungarian petits pois, а не poisson, — Стаут, видимо, хотел подчеркнуть слово «горошек» уменьшительным французским суффиксом, в результате чего и появились неведомые «рыбки».
Дело в том, что Венгрия издавна славилась и славится до сих пор мозговым горошком, который во всем западном мире тем не менее известен под французским названием petits pois, что вполне обоснованно. Этот нежнейший сорт был выведен во Франции еще в XVII веке. В те времена от него сходила с ума вся французская аристократия — зеленый горошек подавали прямо в стручках, которые едоки обмакивали в соус, расщепляли языком и зубами, аккуратно выедали горошины, а стручки складывали на тарелку. Знатные дамы ели такой горошек на сон грядущий, так как полагали, что он является хорошим снотворным средством. Горошек успешно послужил и науке — наблюдая за огородным горохом, чешский монах Грегор Мендель
