Удушье

Издательская версия книг Ильи Бояшова имеет одну броскую особенность: краткий текст, обычно составляющий аннотацию, как бы нечаянно, непринужденно обнажает перед читателем нерв произведения. Если написано, что повесть излагает историю человека, который ощутил под ребрами болезненное присутствие души и задался целью извести это чудовище в себе, то так оно и будет.

Впрочем, прозе Бояшова спойлерство не вредит: однообразие фабулы и очевидный финал позволяют автору варьировать одну и ту же ситуацию, филигранно оттачивая стиль на деталях. Мучимый чужеродностью псюхэ (как называли душу древние греки), герой прибегает к широкому спектру «противоядий». Женщины, алкоголь, собственный бизнес и спорт — все, что назначает обмельчавший Мефистофель-психолог, — дает временное забытье. Не в силах сосчитать накопившееся за годы несметное богатство, детей и бессонные ночи, когда душа особенно кричит и царапается, несчастный рвется к шаманам, экстрасенсам, адептам всех религий, к поиску случайной смерти и, наконец, обретает пустоту.

Кокон — удачный образ не только бренной оболочки, что вынашивает вечно живую псюхэ. Метафора строго отвечает отношению Ильи Бояшова к своим героям — безликим гомункулам, вобравшим черты некой касты людей. В последних произведениях писателя это человек от «сохи» (имеется в виду, конечно же, Сохо, торгово-развлекательный квартал любого города), богатые дельцы с многосторонним образованием, которые в силу обобщенной личности сами по себе интереса не представляют. Они лишь переносчики авторского замысла. Концепты же от книги к книге укрепляются в своей оксюморонной природе: будь то бесцельный путь, подобие бега на месте, женственность мужчин и мужественность женщин или возделывание райского сада адским трудом.

Одержимость героя идеей — движущая сила сюжета большинства книг писателя. Подобно старику-садовнику из предыдущего романа «Эдем», Илья Бояшов заточает персонажа в просторную и ладно сколоченную клеть, обрекая на неистовое и, увы, бездумное шатание из угла в угол. И пока узник скрежещет зубами, читатель, точно зоопарковский зевака, может наслаждаться поистине мастерским описанием этого homo patiens и — что наиболее лестно — чувством собственной свободы.

Обманчивую догадку рождает разделение книги на два блока: «Кокон» и «Душа». Рассматривая историю с позиции героя, больше всего ждешь от второй части адвокатского пересказа жизни псюхэ... Вообще говоря, слава «писателя с двойным дном» и нарочитая лапидарность текстов Бояшова имеют стимулирующее воздействие на фантазию читателя.

Так, следуя домыслам и предположениям, можно подчеркнуть поразительную схожесть в поведенческой манере души героя и окружающих его женских персонажей. В пику расхожему представлению о небесном посланнике, отвечающем за доброе начало в человеке, автор «Кокона» изображает псюхэ устрашающей, раздражающей, наглой, эгоистичной.

«Не знаю, как они там к нам попадают, но приходится констатировать факт — мы для них ходячие тюрьмы, — рассуждает лечащий врач потерпевшего. — Псюхэ томятся в клетках из ребер: лишь смерть человеческая их и освобождает. Куда они улетают потом, совершенно не в курсе, но вот парадокс — они маются в наших с вами телах и должны с нетерпением ожидать, когда мы наконец откинем копыта». Ведение паразитарной жизни — чуть ли не главная дефиниция самок (как ласково называет женщин Илья Бояшов). Стремление поработить, осушить, а затем и запилить до смерти мужчину поразительным образом согласуется с намерениями души относительно тела.

Мастер гротеска и перелицованных истин дает немало поводов для упражнений в игре «Что хотел сказать автор?». Остальное — за вами. Однако помните, что и шляпа фокусника при усердном поиске тайного кармана пробивается ладонью насквозь. Возможно, автор сказал все, что хотел. Еще в аннотации.